Приемный родитель устал: что его убивает, как его поддержать

Ответить
Аватара пользователя
Admin
Администратор
Сообщения: 16785
Зарегистрирован: 11 мар 2022, 17:32

Приемный родитель устал: что его убивает, как его поддержать

Сообщение Admin »

В состоянии выгорания и стресса приемные родители часто оказываются в вакууме: вместо поддержки и помощи – осуждение и, что еще хуже, – опасность, что ребенка отберут

Факт участившихся случаев самоубийств приемных мам обратил на себя внимание общественности. Опытные приемные родители замечают: проблема эмоционального выгорания приемных мам дошла уже до уровня, когда пора бить тревогу.

Приемные мамы объясняют свое состояние тем, что вынуждены прятать свои проблемы.

Приходится «держать марку» и представать перед всеми успешным родителем, который справляется со всеми трудностями. А на самом деле хочется кричать: «Помогите!»

Но нельзя: в глазах общества, близких, чиновников ты тут же станешь «плохой матерью», ну а в органах опеки и вовсе задумаются, не забрать ли у тебя ребенка назад в детский дом. «Не справляюсь» – это уже становится диагнозом, признаться в этом страшно.

Очень тяжело стало последние 1,5 года, замечает Алена Синкевич, эксперт фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам»: «Маятник качнулся от идиотического восхищения приемными родителями, когда все они воспринимались как белые и пушистые, в другую сторону. Теперь они испытывают жесткий прессинг, их подозревают во всем, от корыстолюбия до педофилии.

Они живут под дамокловым мечом, это очень тяжело. Мамы плачут и говорят, что напряжение такое, что они не выдерживают. Если у ребенка появился синяк, его интерпретируют как побои, если ребенок порвет что-то, то он “неухоженный”. Когда тебе трудно, ты должен получить поддержку и похвалу, а они получают осуждение. И выражение “руки опускаются” – очень точное в данном случае».

Потеря ресурса: где утечка?

«Приемные родители это не средство, а живые люди. Это важно, потому что общественное мнение формируется пока так: мы понимаем, что любой человек, родитель может потерять работу, развестись, потерять деньги, умереть, в конце концов! А от приемного родителя мы требуем социальной стерильности, – говорит Алена Синкевич.

– Если была крепкая семья, а потом она порушилась, никто не думает, как тяжело приемному родителю, все возмущаются: как же так, они говорили, что у них все хорошо! Когда теряет работу, тоже все злятся: надо же, брал детей и такая безответственность!

В жизни приемного родителя есть контракт, который он заключал. И общество невольно воспринимает его как сотрудника, который вдруг нарушает свой контракт. Приемные родители становятся наемными работниками на 24 часа в сутки. Аспектов, в которых они нуждаются в помощи, очень много. Но получают они не помощь, а упреки в нарушениях».

Выгорание сваливается на приемного родителя снежным комом. Постепенно одни проблемы наслаиваются на другие, и можно даже не успеть заметить начало этого изменения состояния.

«Представьте: пошли сложности с ребенком, а тут еще родственники под руку: “Зачем брала такого, теперь помогать не будем”. На работе начальник злится, муж загулял, тут еще контроль проверяющих органов… то есть ребенок сам по себе большая нагрузка, но вот эта реакция окружения добавляет стресса», – рассказывает Елена Мачинская,психолог-консультант фонда «Измени одну жизнь», приемная мама.

«Задача сопровождения помогать, а не контролировать, но пока все наоборот, – соглашается Алена Синкевич. – Например, у семьи проблема. К ним приходит опека, вроде бы предлагает помощь, спрашивает, какие сложности. Мама отвечает: “Ребенок не учится в школе”. В ответ инспектор начинает кричать: “Вы что, не понимаете, школьное образование – это очень важно для ребенка!”

В итоге родители получают порицание, убеждение в том, что они плохие родители, их ресурс не укрепляется, его становится еще меньше. А сопровождение должно работать на ресурсоукрепление родителей».

Ребенок действительно часто может выступать катализатором. Но часто причиной потери ресурса становятся не сами дети.

Статус приемного вытаскивает из родителя или старые травмы, или разрушение иллюзий, стереотипов, ожиданий, когда все пошло не так, или появляются новые травмы.

Частая причина выгорания родителей – завышенная планка. Иллюзии и их разрушение – еще один толчок к стрессам и потере ресурса.

«Надо помнить, что точка входа в приемное родительство – это момент риска. И надо быть к этому готовым», – советует Алена Синкевич.

В момент приемства все находятся на высоте, в эйфории, да и ребенок старается показать себя с лучшей стороны. Да, бывает, что семья берет больного ребенка, а он оказывается здоровым, или в нем раскрываются прекрасные качества, выходит хороший потенциал, но так бывает не всегда, замечает эксперт. И заранее просчитать это невозможно.

Еще одна частая надежда, которая рушится, – угроза успешности ребенка, говорит Алена Синкевич: «Вполне возможно, что вам придется любить совершенно неуспешного ребенка. Готовы ли вы к этому? Это надо как-то принимать».

Одна из причин стресса приемного родителя – страх пойти к специалисту, подчеркивает Наталия Мишанина, руководитель психологической службы фонда «Арифметика добра», попытка все держать в себе: «Не надо доводить до состояния “хоть вешайся”, не надо бояться психологов и службы сопровождения. Эти службы есть и при НКО, и кроме того, не обязательно привязываться к своему округу, можно выбрать любую службу сопровождения на свой вкус.

Главное – поставить себе задачу найти ресурс. Приемному родителю нужно быть с холодной головой, но с горячим сердцем».

Личный опыт. Римма, 46 лет, двое усыновленных детей

– Я тот самый человек, который переоценил свой ресурс. Я не знала, что такое тяжелое расстройство привязанности у отказников. Мне казалось, что я схожу с ума. Я думала, что тьма опустилась навсегда и это никогда не изменится. Спасли меня любовь к первому ребенку, моральная поддержка мужа и еще одной приемной мамы.

В 2011 году я усыновила мальчика, сейчас Саше 11 лет, потом мы эмигрировали в Австралию, а в 2013 году специально поехали за дочкой в Санкт-Петербург. Ей было три года, отказница с рождения.

Приехав, я почувствовала отторжение. Но мы преодолели такой путь! Не лететь же обратно. Да и характер мой упертый сработал. Решила, что пройду путь мамы этой девочки до конца. У Наташи был затравленный вид, глаза в пол…Я пыталась найти личный контакт, и она начала тереться носом об мой нос, это меня зацепило.

Муж вернулся на работу в Австралию, я осталась с детьми в моем городе, в Уфе, для оформления документов. Начался ад.

Наташа стала мною манипулировать. Пыталась вылезать из окон нашего пятого этажа, была неуправляема, издевалась надо мной, конфликтовала с сыном, он постоянно плакал. Засыпала она с трудом – видимо, в детском доме использовали транквилизаторы. Я не могла спокойно уснуть рядом – иначе она начинала прыгать мне на спину.

Это было состояние стресса 24 часа. Вылезли все мои детские травмы, появились тараканы «я плохая мать». В конце концов появились постоянные мысли броситься из окна. А когда позже я вернулась в Австралию, посыпалось здоровье.

Я пошла в опеку за помощью. У меня был совершенно раздавленный вид, и сотрудница опеки спросила: «Ты хочешь вернуть ребенка? Похоже, ты не справляешься». Я сказала: «Нет», и подумала про себя: «Так я и не справляюсь!» То есть от меня этого ждали – и если бы я призналась, что не справляюсь, у меня бы забрали Наташу. И я ничего не сказала.

Меня спасла подруга и ее мама, я временно пожила у них в загородном доме – мне дали передышку. Оказалось, нужно просто убрать от себя раздражающий фактор. Сейчас я учусь на социального работника, мы помогаем тем, кто ухаживает за своими близкими с особенностями развития, с деменциями. И передышка – это один из главных методов помощи ухаживающим. У нас в Австралии они могут за государственный счет уехать на 3-4 дня в какой-нибудь дом отдыха.

Сейчас все изменилось. Мы всей семьей прошли труднейший этап. Пришло понимание, и потом принятие. Сейчас у нас с Наташей, ей уже 8 лет, нежные отношения. А с братом Сашей они не разлей вода. Наташа, хоть и заговорила позже своего возраста, лучшая ученица в классе.

Ресурсность просчитать невозможно

Елена Мачинская замечает, что невозможно предугадать внутренние силы человека. Есть тысячи случаев, когда люди с казалось бы недостаточным ресурсом прекрасно справлялись с тяжелыми детьми, хотя или не замужем, или у них трудности. И наоборот, когда родители, формально соответствуют всем признакам ресурсности, с хорошей полной семьей, хорошими заработками, дачей, машиной и возможностью нанять няню возвращают ребенка через неделю.

«Это даже скорее правило, чем исключение. Тот, кто привык бороться с трудностями, будет с ними бороться. А тот, у кого все хорошо, может не справиться. Поэтому заранее нельзя сказать, кто ресурсный, кто нет».

Тестами, убеждена Елена Мачинская, тоже ничего не решить. Они опять же формальны, неглубоки, да и вообще не предскажут, как человек поведет себя в момент выгорания, когда оно наступит, подвержен ли потенциальный приемный родитель аффективному поведению.

«Сегодня ты ресурсный, а завтра тебя уволили, или муж ушел, или денег нет и у тебя совсем другое состояние. Эти тестирование – иллюзия работы».

Личный опыт. Ольга, 50 лет, 11 детей (3 кровных, 4 усыновленных, 4 приемных ребенка)

– У меня был очень тяжелый 2017 год. Я подала на развод, а муж начал в отместку писать кляузы в органы опеки, и чиновники встали на его сторону, начали вмешиваться, хотя это ведь чисто семейные дела.

Меня убивало чувство страха перед опекой, когда началась травля. Это был страх, что заберут детей. Детей чиновники спрашивали, не бьют ли их.

Мне сказали, что я в группе риска и детей могут отобрать. Мои дети были напуганы. По поселку мы ходили с опаской – живем мы в подмосковном поселке, продали квартиру и купили дом.

Я весь год почти не спала, сидела на успокаивающих лекарствах. Когда ты в страхе, ты не можешь быть полноценной мамой, ты начинаешь раздражаться, срываться, когда психика под напряжением. Но у меня включилось чувство внутреннего борца. Я обратилась в Общественную палату РФ. И ситуация нормализовалась.

Уйти самовольно из жизни для меня страшно, я христианка. Но среда, обстоятельства, давление растаптывают сильно.

От органов опеки нет помощи. Такое ощущение, что тебя хотят затоптать: бесконечные комиссии, проверки, тестирования, но никакого параллельно сопровождения и помощи.

Кроме помощи психолога, часто нужно общение. Нужно, чтобы мама могла с кем-то оставить детей и выйти погулять, поехать отдохнуть куда-то. Кстати, у нас путевки обычно распределяют приемным детям, а я бы предложила давать такие путевки маме, пусть самые простые, на несколько дней, но чтобы она уехала одна, это была бы реальная перезагрузка.

Такие мамы, как я, часто на надрыве, но мы не можем об этом никому сказать. Потому что реакция стандартная: «Ах, вы не справляетесь?!»

Как помочь приемным родителям удержать ресурс

«У каждой приемной семьи должен быть такой человек в поле зрения. Чтобы мог сказать: “Давай я постираю, если ты устала, я помогу решить твои юридически вопросы, я посижу с твоим ребенком, пока ты погуляешь и так далее”», – рекомендует Елена Мачинская.

Важная сфера, где приемным родителям часто нужна помощь, – это школа. И очень часто нужен медиатор. «Допустим, ребенок не умеет вести себя в классе, не учится, и в школе говорят – забирайте вашего ребенка, вы не справляетесь… Должен быть переговорщик, который поможет обсудить ситуацию и договориться», – предлагает Елена Мачинская.

Наталия Мишанина рекомендует родителю в случае выгорания побыть наедине с собой – в этом случае нужна помощь ресурсной семьи, которая бы приняла временно, хотя бы на несколько дней, детей к себе в гости.

Родителю надо признать за собой право на эмоции, советует Наталия Мишанина. «Пусть будет гнев, раздражение. Просто надо выливать эти эмоции по определенным правилам: не в ущерб себе и ребенку и вашему здоровью и не в ущерб окружающим.

Есть даже тренинги, как проявлять правильно свой гнев. Опять же нужно искать профильного психолога, который бы помог с этим справиться».

Мешает часто установка «я же взяла на себя ответственность, что же теперь я откажусь?»

Наталия Мишанина замечает, что это может быть опасно: «Вдруг оказывается, что у ребенка психиатрические проявления. Завышенные требования к себе могут привести тоже к плохому исходу. В этой ситуации мама, естественно, может не справиться, она же не психиатр.

Если мы на берегу не смогли оценить свой ресурс, это тоже не наша вина. Давайте честно признаемся: возвраты случаются. Не надо отвергать это, ведь бывают безвыходные ситуации. Но тут задача вместе с психологами найти ребенку ресурсную семью, не допустив возврата в систему».

Нужна помощь понимающего окружения – это сообщества приемных родителей.

«Причем я советую общаться не в заочных интернет-сообществах, такое общение работает на снижение уверенности в себе. А вот когда ты реально видишь, как другой приемный родитель справляется с похожей ситуацией, это дает силы», – считает Алена Синкевич.

«Когда родитель вливается в сообщество, слышит истории про трудности с детьми в других приемных семьях, своя проблема уходит на второй план, а потом находится ее решение, – замечает Наталия Мишашина. – В нашем клубе “Азбука приемной семьи”, в группах “Забота о себе”, “Равный равному” опытные ресурсные родители помогают тем, кому трудно».

«Нужен специалист, который бы вел родителя, и который бы со стороны заметил, что начинается выгорание, в начале процесса помочь легче, – говорит Алена Синкевич. – Иначе потом страдает и родитель, и ребенок, рушатся жизни всех членов семьи. Нулевой ресурс восстанавливать очень трудно».

Кстати, подчеркивает Алена Синкевич, то, что у государства появилось понимание, что семьи нуждаются в сопровождении, уже хорошо. И сам тот факт, что органы опеки и служба сопровождения теперь структуры разделенные, тоже решение правильное.

«Понимание необходимости в сопровождении психологов появилось не сразу и у родителей, – замечает эксперт. – Я пришла в фонд в 2013 году, у нас прекрасные психологи, и мне даже приходилось уговаривать приемных родителей прийти на консультацию. Сейчас ситуация другая: у нас психологов стало в три раза больше и их уже не хватает!»
https://www.miloserdie.ru/article/priem ... odderzhat/
По вопросам работы ресурса можно писать сюда - mal-kuz@yandex.ru (мои ответы могут уходить в Спам) или в личные сообщения
Спасибо, что выбрали форум "Малыши-Кузнечики"! :love:
Аватара пользователя
Admin
Администратор
Сообщения: 16785
Зарегистрирован: 11 мар 2022, 17:32

Re: Приемный родитель устал: что его убивает, как его поддержать

Сообщение Admin »

Любительская мама

Изображение

Всего год назад меня стали называть мамой две маленькие девочки. И, конечно, жизнь разделилась на до и после. Когда они появились в доме, одной было уже четыре года, второй — два. Сестры. Одна светленькая, вторая темненькая. Одна разбойница, вторая покладистая. Я периодически порываюсь залезть от них обеих на потолок. Тяжело одной с двумя. Но я счастлива, что мечта стать мамой сбылась.

Так странно, страшно и радостно было с ними в первые дни дома. Я часто не спала по ночам. Охраняла. Слушала. Удивлялась. Смотрела. Плакала. Благодарила.

Теперь я сплю при каждом удобном моменте, режим 24/7 с детьми выматывает по полной программе, я периодически срываюсь и кричу, запоем читаю Петрановскую, звоню психологу из школы приемных родителей, очень помогают записи в фейсбуке одной многодетной приемной мамы. А когда все-таки появляется свободное время, хочется просто лечь на диван и посмотреть какой-нибудь легкомысленный сериал.

Их же всего двое?! — скажете вы. Да. Но раньше у меня вообще не было детей. А тут сразу двое, травмированные, и я одна с ними…


О чем думает приемная мама

В офисе мне разрешили работать удаленно на полную ставку, но в последний момент начальство передумало, пришлось взять отпуск по уходу за ребенком, не оплачиваемый, так как детям больше полутора лет. Сейчас работаю на полставки, раза три в неделю езжу в офис и каждый день собираюсь начать дополнительно что-то делать, как-то подрабатывать, но не доходят руки…

Поневоле задумаешься, почему после рождения малыша женщине дается оплачиваемое время на уход за ним, а на период адаптации приемного ребенка в семье — нет? Отпуск за свой счет, конечно, можно взять, а деньги? Ведь это очень тяжело: и работать, и привыкать друг к другу. Те, кто прошел адаптацию приемного ребенка, наверняка меня поймут. Детдомовский ребенок, приходя в семью, тоже «рождается», он, по сути, новорожденный, которому мама в эти первые минуты, дни, недели и месяцы новой жизни необходима, как воздух. А если мама параллельно должна зарабатывать на жизнь, адаптация может стать тяжелейшим испытанием для всех.

Дали детский сад. Думала, буду отдыхать, установлю для себя режим. Ничего подобного. Зима прошла под знаком ОРВИ, бронхита и ветрянки паровозиком. Сама впервые долго и тяжело болела. Стараюсь договориться с родителями — бабушкой и дедушкой — хотя бы раз в две недели отпускать меня встретиться с подругой и вообще побыть где-то одной, чтобы не контролировать все время двух норовящих что-нибудь вытворить малышек. Соглашаются не сразу. Оно и понятно, ведь когда приезжают «приемные» внучки, в их доме погром, революция и хаос. Мне, конечно, немного обидно, что они не сильно рады нянчиться, но я работаю над собой. Ведь даже мне, подготовленному и мотивированному человеку со школой приемных родителей за плечами, приходится очень непросто с ранеными детьми, — чего уж говорить о пожилых людях, которые представляли себе внучек совсем по-другому. Поначалу говорили: «Ничего, мы вырастим их вместе», а теперь в минуты отчаяния просят: «Не привози их больше!» или «Отдавай обратно, раз не справляешься». А я их никуда не отдам, даже если вдруг не буду справляться. Но я — справляюсь. Просто знаю, что любой маме, даже если рядом заботливый муж, периодически бывает жизненно необходима помощь других людей.


«Это мне! Это мое!»

Я стала куда менее организованной, чем была, и чувствую себя перманентно уставшей. Очень сложно себя дисциплинировать. Особенно после очередной ночной истерики старшего ребенка, которой за 4 года досталось больше, чем младшей сестре, травмирована она сильнее. Плачет по ночам. Подолгу ношу ее на руках, качаю, обнимаю, целую. Успокаивается. Засыпает.

Помню, как в первые недели дома она робко и восхищенно спрашивала: «Это мне? Это мое? Это для меня?». Спустя несколько месяцев ее вопросы превратились в громкое утвердительное: «Это мне! Это мое! Это для меня!».

Были опробованы почти все мои духи, баночки с кремами, румянами, помадами. Ох, недооценила я, что в доме теперь еще две женщины. Впрочем, орудует-то, в основном, одна — та, что постарше и пошустрее. Теперь убираю все как можно выше и дальше.

Как мы выезжаем в общественные места — это отдельная песня. Сейчас я уже приспособилась и почти угадываю, когда старшая устанет, и у нее начнется истерика, но все равно этот процесс крайне непредсказуем. Я часто слышу, как со стороны раздается: «Ужас! Ведь года четыре ребенку, кошмар — так себя вести!». Например, когда дочка обрывает мех со своей курточки и разбрасывает по вагону метро, а я препятствую, как могу. Окружающие, естественно, в недоумении: качают головой, перешептываются, сверлят взглядом.


Грустные сцены в транспорте

А один мужчина недавно стал возмущаться вслух. Дочка, зайдя в вагон метро, начала прыгать — ей хотелось дотронуться до каждого своего нового попутчика. Ничего криминального, тем более я ее то и дело останавливала, — но зрелище нервировало многих. Один папа, держа за руку спокойного (не в пример нам!) семилетнего сына, назидательно заявил:

— В таком возрасте она уже должна уметь нормально себя вести!

Я по неопытности вступила в диалог:

— Кому должна? Вы ведь не знаете, что это за ребенок.

— Мне не надо знать, я вижу, что вы ничего не делаете…

А что мне делать? Кинуться на рельсы? Все внутри в этот момент кипело, но за меня вступилась моя Ангелина. Она повернулась к мужчине и, состроив рожицу, тихонько зарычала, как волчонок. Для нее это игра: показалось, что дядя «плохой», опасность, надо маму защитить. Могу только догадываться, что подумал в этот момент про нас обеих этот гордый собой отец. Агрессия у приемного ребенка в период адаптации — почти норма, и мы ее не избежали. В общем, умно молчащим людям в такие моменты я очень благодарна.

Другой случай в метро. Женщина средних лет смотрела-смотрела, как Геля вертится и крутится (но при этом она никого не трогала, просто зрелище контрастировало с общей полусонной обстановкой в вагоне), а потом со знанием дела поинтересовалась, крещен ли ребенок и не бесноват ли… А поскольку дети улавливают мельчайшие интонации, даже не понимая смысла слов, тут же «получила сдачу»: дочка чуть ее не укусила.

Однажды в автобусе в очередной раз услышала обсуждение за спиной. Ангелина капризничала, пыталась задирать младшую сестру и кусаться (это наш бич!), плеваться, мои замечания не воспринимала. Сидящая напротив женщина попыталась ее успокоить: «Маму надо слушаться», и тут ей неожиданно отвечает другая: «Да какая она мама, разве с мамой так себя ведут?». Сжимаю зубы, пытаюсь не сгореть со стыда. Это мои дети, и я знаю, почему они так ведут себя, но объяснять каждому встречному не буду.

Зато я очень благодарна тем, у кого при виде женщины с ребенком срабатывает природный инстинкт: надо помочь, вмешаться! Хорошо, если помощь в такие моменты адекватна ситуации: например, спустить санки или коляску из автобуса, уступить место, даже угостить расшалившегося ребенка конфеткой, ну или просто терпимо отнестись, промолчать, и неважно в этот момент — равнодушное это молчание или понимающее.

Но той ночью, после услышанной фразы «да какая она мать», я все-таки долго ревела в подушку. Начала было гнобить себя: и правда, какая я мать! Но потом сказала себе «стоп!». Человек ляпнул, что пришло в голову, а я страдаю. Нормальная я мать. Может, не профессиональная, а любительская. От слова «любить».

Это не значит, что я не пресекаю безобразное поведение своих детей, не воспитываю их. Мое «любительство» заключается, в первую очередь, в том, что я не могу сравнить «своих» и «чужих». Недавно подруга поделилась: дескать, кровный ребенок есть кровный, приемного так не полюбить, как своего. За своего жизнь отдашь, не раздумывая, а за детдомовского… А я молчу. Что тут ответить? Не знаю и не могу знать, как бывает у кровных матерей. Я никогда не рожала сама, но всегда очень-очень хотела. И точно знаю про себя: я, как львица, готова разорвать любого, кто захочет причинить вред моему детенышу. Я настолько всем сердцем полюбила своих приемных детей, что забываю иногда, что мои дочки — не мои по крови. Только могу догадываться, какую огромную любовь испытывают кровные мамы, если уж меня, не познавшую счастье чадородия, охватывает такое всепоглощающее чувство.


Моя история

Когда я впервые услышала свой страшный диагноз, впала в шок. На мою извечную неуверенность в себе, проблемы в браке наложился еще этот приговор — бесплодие. Помню, как ехала из больницы в трамвае и с завистью, пополам с отчаянием, смотрела на молодых мам. Они что-то говорили своим детям, гладили по голове, одна, помню, ругала свое чадо, а я с тоской наблюдала за ними и мысленно терзалась: «А я никогда-никогда, а у меня ничего этого не будет…». Так, глотая и пряча слезы, добралась до дома.

Потом были годы лечения, которое оказалось безуспешным. Время все дальше отодвигало меня от рядов молодых мам: сначала это было поколение девочек, годящихся мне в младшие сестренки, а потом рожать одна за другой стали те, кого бы я могла по возрасту назвать дочками. Иногда, в минуты сильной моральной усталости, я задавала себе один и тот же вопрос: «Почему же я так сильно хочу детей, так сильно их люблю, а их у меня нет?». Поплакав и успокоившись, я возвращалась к своим делам.

Несмотря на то, что время шло, по нынешним меркам я оставалась молодой женщиной, и надежда была. Помогло и то, что я была человеком верующим, выросла в многодетной семье, младенцев и малышей не боялась, да и маленьких племянников вокруг было много, скучать было некогда. А потом случился развод, и мое желание родить детей (не одного ребенка, а именно много детей) не то чтобы угасло, нет — скорее, отошло в сторону… В какой-то момент даже подумалось: хорошо, что у нас нет детей, они были бы так травмированы этим расставанием. К тому же стало понятно, что лечение не помогает, и я будто начала смиряться с тем, что никогда не стану мамой. Но всегда оставался один выход…

Лет в девятнадцать, случайно оказавшись в Доме ребенка, задолго до того, как узнала, что не могу иметь своих детей, я впервые поймала себя на мысли, что могла бы подарить одному из этих брошенных мальчиков или девочек возможность расти в семье. Совершенная банальность — думаю, подобный порыв возникает у любой женщины, когда она видит одинокого ребенка. И мое тогдашнее желание через несколько дней после похода к отказникам благополучно улеглось на дно души…

…Чтобы реализоваться спустя почти двадцать лет. И не совсем так, как я грезила: мечтала я о королевской парочке «сын и дочка», а совершенно неожиданно для себя стала мамой двух девочек. Хорошо хоть, что мои мечты оказались не бесплодны. Жалею только об одном: забрать сестренок из детского дома смогла не сразу после знакомства, а лишь спустя несколько месяцев. Сейчас, когда они уже совсем-совсем родные, кажется дикостью, что они целый год находились там, маленькие и одинокие. И сколько их еще таких там осталось…

С кровной мамой моих дочерей я заочно знакома. Я искренне не понимаю ее, но совсем не осуждаю, наоборот, благодарна. Скрывать от детей, что их родила «другая мама», я не буду. Убеждена, что семейные тайны и скелеты в шкафу отнимают массу драгоценных ресурсов и у родителей, и, главное, у детей. Со старшей дочкой мы уже осторожно говорили на эту тему.

Игра «в лялю»

По вечерам, когда мы укладываемся спать, дети по очереди просятся играть «в лялю». Это значит ложиться мне на живот, прижиматься всем тельцем так, что слышно, как бьется сердце, и засыпать. Может, это игры психики, но после этого появляется ощущение, будто я сама их родила. Видимо, мы и вправду становимся ближе и роднее — две девочки и их любительская мама.

Фото: Наталья Мажара
http://www.matrony.ru/lyubitelskaya-mama/
По вопросам работы ресурса можно писать сюда - mal-kuz@yandex.ru (мои ответы могут уходить в Спам) или в личные сообщения
Спасибо, что выбрали форум "Малыши-Кузнечики"! :love:
Ответить

Вернуться в «Приемные детки»